читать дальшеЗа окном падал крупными невесомыми хлопьями снег. Неба, казалось, и не было вовсе: снег, снег, снег повсюду. Он был поразительно белым, таким, что нельзя было удержать взгляда на каком-то конкретном сугробе – сияние слепило. Даже не сияние, а белизна… Она будто бы пожирала картину, что когда-то открывалась из окна. Сейчас это было снежное поле с небольшими неровностями, в контурах которых угадывались скамейки, машины, детская площадка. В некоторых местах из-под толщи снега торчали голые ветви – макушки деревьев.
Он сидел на подоконнике, согнув колени, почти обнимая себя руками, и смотрел в окно. Хотя его взгляд не блуждал, пытаясь зацепиться за какую-нибудь неровность. Нет, взгляд его был безучастен и недвижим – так смотрят люди иногда, которые внезапно задумались о чем-то, и со стороны кажется, что они смотрят в «никуда». Лицо его не выражало никаких эмоций. И, наверное, такого человека и в толпе бы никто не заметил: равнодушие сквозило в каждой его черте. При этом его внешность была довольно необычной: глаза не серые, но странного, почти серебристого оттенка, безумно прозрачные; болезненно белая кожа, на которой не было и намека присутствия родинок, шрамов или царапин; и последнее, что поражало больше всего – седые волосы. Поражало, потому что этому человеку на вид было не больше двадцати.
А. стояла около заправленной светлым покрывалом кровати, что находилась рядом с окном. Незнакомое место, в котором она не пойми как очутилась, не смущало её. Единственное, что несколько раздражало восприятие – обилие белого цвета. Обои, кровать, постельное белье, кресло у другой стены, даже деревянные полы и дверь – все было белого цвета. Немного помедлив, она шагнула к окну и тронула сидящего на подоконнике человека за плечо.
Юноша медленно повернулся к ней и без всякого любопытства окинул своими полупрозрачными глазами. Несколько секунд он смотрел на А., но потом вновь отвернулся к окну, уставившись в ту же однообразную картину, где шёл, кажется, нескончаемый снегопад. Она немного помялась, подбирая слова, и, не найдя нужных, тихонько вздохнула. Несколько минут прошли в оцепенении. Затем юноша вновь повернулся к ней, и что-то похожее на проблеск интереса появилось в его глазах.
– Живая? – равнодушный сипловатый голос завис в тишине. Он даже и не спрашивал, а только утверждал.
– Живая? Я? Ну да… – А. не понимала смысл вопроса, бездумно заглядывая в серебристые глаза собеседника, – Разве я могу быть неживой?
– Конечно… – юноша провел пальцем по холодному стеклу, оставляя незаметную линию, – Обычно здесь появляются лишь… плоды фантазии.
– Плоды фантазии…чьей?
– Моей, разумеется. Но это было довольно давно, – он дотронулся рукой до плеча А. и сразу же ее отдернул, будто обжегся, – действительно настоящая…
– Давно? Как давно?
– Не знаю… Трудно сказать, ведь здесь нет Времени.
– Почему это нет? И где – здесь?
– Здесь – в этой самой белой комнате с единственной дверью и окном, за которым никогда не прекращающийся снег. А на первый вопрос я не могу ответить. Это – данность.
– Я не понимаю… правда… – она неосознанно покачала головой.
– Понимать – не обязательно.
– Может… Как тебя зовут? – смотрит рассеянно.
Уголки губ человека еле заметно приподнимаются.
– Я не помню.
– Что значит «не помню»? Так не бывает, – она широко распахивает глаза, удивляясь и напрягаясь одновременно, словно ожидая услышать, что все сказанное ранее – нелепая шутка.
– Неужели? Тогда скажи, как зовут тебя?
– Меня… А… ааа… – она закусывает губы и прикрывает глаза. – Я помню только первую букву…
– Вот видишь. Не расстраивайся, это нормально. Здесь не существует Памяти тоже.
А. обхватывает плечи руками, словно пытаясь сжаться в комочек.
– Что это за место? – шепотом, не надеясь получить ответ.
– Я не знаю, – юноша пожимает плечами, – может, ад, может, сон, может, небытие… Здесь есть только снег, пара предметов мебели и дверь...
– Дверь? – она пересекает комнату и дергает за ручку. Дверь открывается. За ней – стена, покрытая точно такими же обоями, как и в комнате.
– …за которой ничего нет, – продолжается юноша.
А. еще несколько мгновений смотрит на стену. Затем закрывает дверь, подходит к креслу, садится. Тишина снова забивается в уши, как строительная вата. Эта тишина – самый отвратительный и ужасный звук, который она слышала в своей жизни. Жизни… А была она, жизнь?
– И что теперь делать?
– Ничего.
Ничего не понятно. Что, как, почему… Сон или реальность? И чья реальность?
Только снег идёт за окном. Идёт…. Идёт…. Идёт…. Вот уже он подступает к оконной раме, похоронив под своей толщей всё.
– Как такое возможно? Ведь я же здесь совсем недолго… и снега тогда было гораздо меньше.
– Я говорил, здесь нет Времени, – юноша выглядывает в окно. Снег уже начинает залеплять окно. Мгновение – комната полностью погружается во мрак.
Дверь распахивается. А. подходит ближе, протягивает руку – за ней всё та же стена. Поворачивается к юноше, стараясь различить его фигуру во тьме. Кажется, что он достаточно внимательно смотрит на стену.
– Почему ты туда смотришь? – тем временем он слезает с подоконника и подходит к двери.
– Там свет.
– Но я ничего не вижу…
– Значит, твоё время еще не пришло. Прощай.
Он шагает вперед и исчезает. Дверь захлопывается. Комната снова наполняется светом. А. подходит к окну. Снег снова идет, оседая еще тающими снежинками на машинах, голых деревьях, детском городке. А. забирается на подоконник, обхватывая руками колени. Дворик, постепенно покрывающийся снегом, кажется ей знакомым. Будто она его уже видела… Когда-то…
Среди её темных прядей появился первый седой волос.
Он сидел на подоконнике, согнув колени, почти обнимая себя руками, и смотрел в окно. Хотя его взгляд не блуждал, пытаясь зацепиться за какую-нибудь неровность. Нет, взгляд его был безучастен и недвижим – так смотрят люди иногда, которые внезапно задумались о чем-то, и со стороны кажется, что они смотрят в «никуда». Лицо его не выражало никаких эмоций. И, наверное, такого человека и в толпе бы никто не заметил: равнодушие сквозило в каждой его черте. При этом его внешность была довольно необычной: глаза не серые, но странного, почти серебристого оттенка, безумно прозрачные; болезненно белая кожа, на которой не было и намека присутствия родинок, шрамов или царапин; и последнее, что поражало больше всего – седые волосы. Поражало, потому что этому человеку на вид было не больше двадцати.
А. стояла около заправленной светлым покрывалом кровати, что находилась рядом с окном. Незнакомое место, в котором она не пойми как очутилась, не смущало её. Единственное, что несколько раздражало восприятие – обилие белого цвета. Обои, кровать, постельное белье, кресло у другой стены, даже деревянные полы и дверь – все было белого цвета. Немного помедлив, она шагнула к окну и тронула сидящего на подоконнике человека за плечо.
Юноша медленно повернулся к ней и без всякого любопытства окинул своими полупрозрачными глазами. Несколько секунд он смотрел на А., но потом вновь отвернулся к окну, уставившись в ту же однообразную картину, где шёл, кажется, нескончаемый снегопад. Она немного помялась, подбирая слова, и, не найдя нужных, тихонько вздохнула. Несколько минут прошли в оцепенении. Затем юноша вновь повернулся к ней, и что-то похожее на проблеск интереса появилось в его глазах.
– Живая? – равнодушный сипловатый голос завис в тишине. Он даже и не спрашивал, а только утверждал.
– Живая? Я? Ну да… – А. не понимала смысл вопроса, бездумно заглядывая в серебристые глаза собеседника, – Разве я могу быть неживой?
– Конечно… – юноша провел пальцем по холодному стеклу, оставляя незаметную линию, – Обычно здесь появляются лишь… плоды фантазии.
– Плоды фантазии…чьей?
– Моей, разумеется. Но это было довольно давно, – он дотронулся рукой до плеча А. и сразу же ее отдернул, будто обжегся, – действительно настоящая…
– Давно? Как давно?
– Не знаю… Трудно сказать, ведь здесь нет Времени.
– Почему это нет? И где – здесь?
– Здесь – в этой самой белой комнате с единственной дверью и окном, за которым никогда не прекращающийся снег. А на первый вопрос я не могу ответить. Это – данность.
– Я не понимаю… правда… – она неосознанно покачала головой.
– Понимать – не обязательно.
– Может… Как тебя зовут? – смотрит рассеянно.
Уголки губ человека еле заметно приподнимаются.
– Я не помню.
– Что значит «не помню»? Так не бывает, – она широко распахивает глаза, удивляясь и напрягаясь одновременно, словно ожидая услышать, что все сказанное ранее – нелепая шутка.
– Неужели? Тогда скажи, как зовут тебя?
– Меня… А… ааа… – она закусывает губы и прикрывает глаза. – Я помню только первую букву…
– Вот видишь. Не расстраивайся, это нормально. Здесь не существует Памяти тоже.
А. обхватывает плечи руками, словно пытаясь сжаться в комочек.
– Что это за место? – шепотом, не надеясь получить ответ.
– Я не знаю, – юноша пожимает плечами, – может, ад, может, сон, может, небытие… Здесь есть только снег, пара предметов мебели и дверь...
– Дверь? – она пересекает комнату и дергает за ручку. Дверь открывается. За ней – стена, покрытая точно такими же обоями, как и в комнате.
– …за которой ничего нет, – продолжается юноша.
А. еще несколько мгновений смотрит на стену. Затем закрывает дверь, подходит к креслу, садится. Тишина снова забивается в уши, как строительная вата. Эта тишина – самый отвратительный и ужасный звук, который она слышала в своей жизни. Жизни… А была она, жизнь?
– И что теперь делать?
– Ничего.
Ничего не понятно. Что, как, почему… Сон или реальность? И чья реальность?
Только снег идёт за окном. Идёт…. Идёт…. Идёт…. Вот уже он подступает к оконной раме, похоронив под своей толщей всё.
– Как такое возможно? Ведь я же здесь совсем недолго… и снега тогда было гораздо меньше.
– Я говорил, здесь нет Времени, – юноша выглядывает в окно. Снег уже начинает залеплять окно. Мгновение – комната полностью погружается во мрак.
Дверь распахивается. А. подходит ближе, протягивает руку – за ней всё та же стена. Поворачивается к юноше, стараясь различить его фигуру во тьме. Кажется, что он достаточно внимательно смотрит на стену.
– Почему ты туда смотришь? – тем временем он слезает с подоконника и подходит к двери.
– Там свет.
– Но я ничего не вижу…
– Значит, твоё время еще не пришло. Прощай.
Он шагает вперед и исчезает. Дверь захлопывается. Комната снова наполняется светом. А. подходит к окну. Снег снова идет, оседая еще тающими снежинками на машинах, голых деревьях, детском городке. А. забирается на подоконник, обхватывая руками колени. Дворик, постепенно покрывающийся снегом, кажется ей знакомым. Будто она его уже видела… Когда-то…
Среди её темных прядей появился первый седой волос.
@музыка: Brain Crain
@темы: Imaginarium